О свободе: четыре песни о заботе и принуждении - Мэгги Нельсон

«Вход и выход», где она сравнила портрет Тилла Даны Шутц с фильмом «Прочь» (2017) Джордана Пила: «Когда дискуссия об апроприации привязана к расовому эссенциализму, столь же нехитрому, как довоенные законы о смешанных браках – абсурдность неизбежна. Достаточно ли черна Ханна Блэк, чтобы написать такое письмо? Слишком ли белы мои дети, чтобы бороться с угнетением Черных? Какой Черный достаточно черный? „Октороны“ еще считаются?» Бурная онлайн-дискуссия, начавшаяся в связи с собственным расовым статусом Смит, лишь доказывала ее точку зрения. Здесь я должна отметить, что сам Джаред Секстон не считает, что письмо Блэк воспроизводит или опирается на такие категории. В ответ на эссе Смит он написал в журнал «Харперс»: «Ханна Блэк не является главной сторонницей сегрегации и тем более не симпатизирует нацистам. Так же, как и три десятка Черных художников и ученых, подписавших открытое письмо против демонстрации картины Шутц с изображением Эммета Тилла на биеннале Уитни 2017 года. Они достаточно подкованы в соответствующей критической теории. Внимательный читатель заметит, что Блэк не прибегает к эссенциалистским аргументам. Более того, единственной, кто воспользовалась – пусть и с сарказмом – возможностями языка биологической расы („двухрасовый“, „квадрон“, „пиковый туз“, „кофе с молоком“) была Смит». [Окторон – определение, использовавшееся в рабовладельческих обществах Америки, обозначающее человека с 1/8 частью «черной» крови. «Двухрасовый», «квадрон» – так же как «окторон», определение использовалось в рабовладельческих обществах Америки для обозначения человека, считающегося на 1/4 афроамериканцем. «Пиковый туз»: в конце 1920-х годов жаргонное слово spade стало уничижительным определением для любого чернокожего. Со временем распространилось выражение black as the ace of spades («черный как пиковый туз»). Сегодня многие рассматривают это выражение как расиализирующее оскорбление. – Пер.]

49

См. например, эссе Уэса Энзинны 2018 года, опубликованное в «Мазэр Джоунс», где он писал о движении, цель которого дерадикализировать сторонников белого превосходства. Энзинна документально подтверждает, что это весьма кропотливый, уединенный труд вдали от уличных столкновений и снежного кома социальных сетей. «Столкновение со сторонниками белого превосходства в интернете и на улицах может показаться приятным и политически актуальным, – пишет Энзинна. – Однако… активисты, которые занимаются дерадикализацией утверждают, что представления большинства левых о борьбе с этническими экстремистами далеки от правды. Когда дело доходит до влияния на взгляды людей, осуждение, скорее, мешает, а не способствует дерадикализации. Если это кажется признаком поражения, имейте в виду – некоторые исследователи, изучающие ксенофобские группировки, считают, что мы должны рассматривать насильственный экстремизм не только как идеологическую проблему, но и как проблему зависимости… Неудобная правда заключается в том, что лучший способ изменить отмороженных расистов – это предложить им именно то, что они не хотят предлагать другим, именно то, чего, по мнению многих, в этом политически поляризованном мире они заслуживают меньше всего – сочувствие».

50

Нэнси Фрейзер в статье «Кризис заботы в эпоху капитализма» пишет: «Ни природа, ни социальные репродуктивные способности не бесконечны, они могут быть доведены до предела своих возможностей». См. также идеи Берарди о когнитивном истощении капитализма в книге «Душа за работой» и статье «Шизо-экономика».

51

Я вспоминаю протестующих против Института современного искусства, которые требовали от администрации музея предоставить «настоящее тело» Даны Шутц, будто музей имел или должен иметь возможность конструировать ее тело. («Вы сказали, что Дана не обязана физически присутствовать на своем выступлении. Чтобы оправдать это требование, вы заявили, что художнице не обязательно говорить, и, цитируя вас, Ева [Респини, главная кураторка Института современного искусства], „художественные интересы художницы не ограничиваются пределами этой картины“. Такая линия защиты не учитывает отношения власти, которые требуют такой формы отчетности».) В таких конфликтах полезно прояснить, что является целью: этический обмен или политический театр. Если целью является политический театр, то уловка с поддельными извинениями за портрет Тилла, отправленными национальным изданиям якобы от имени Шутц (ее электронную почту взломали), может оказаться эффективной (даже если взлом и подмена личности выдают собственные этические проблемы). Но если цель состоит в движении в сторону этического обмена, то такой трюк выглядит, скорее, как издевательство. Этический обмен призывает нас смириться с тем фактом, что другие люди обычно не говорят того, что мы хотели бы от них услышать. Они говорят своими словами. Зачастую они даже не близки к тому, что мы хотим услышать по разным историческим и личным причинам. (Иногда они предпочитают вообще не говорить.) Всё это может ужасно расстраивать и даже бесить, но тем не менее мы не можем ожидать, что такого не будет, как не будет и чего-либо еще.

И здесь я категорически не согласна с Сарой Шульман, которая в своей книге «Конфликт – не насилие» призывает читателей не принимать «нет» в качестве ответа и игнорировать чужие личные границы, если люди утверждают, что не хотят продолжать разговор или идти на контакт, особенно если такое пожелание выражено онлайн. («Иногда сердитые или травмированные ксенофобы требуют: „Не пишите мне“. Я хочу заявить для протокола, что никто не обязан подчиняться одностороннему приказу, не вынесенному на обсуждение… Когда взрослые люди отдают приказы, прячась за технологиями, они ведут себя неправомерно».) Многие двенадцатиступенчатые программы помогли людям понять, что упорная попытка настоять на выполнении «долга по восстановлению» (не говоря о требовании этого от других) вряд ли приведет к результату, если она нарушает установленные границы другого человека или может нанести ему иной вред. Так что, конечно, вы не обязаны «подчиняться», если вам говорят, что с вами не хотят иметь дела, но имейте в виду, скорее всего, вы нарываетесь на блокировку или охранный ордер, а не на продуктивный разговор.

52

В сентябре 2020 года вышло эссе Сэма Дюранта под названием «Размышления об „Эшафоте“ три года спустя», в котором Дюрант пересматривает свои первоначальные заявления о свободе действия и власти:

В отличие от моих предыдущих заявлений, когда я утверждал о собственной относительной свободе действий, теперь я наблюдаю недопонимание динамики переговоров между заинтересованными сторонами. Сейчас я хочу быть предельно точным, чтобы не создавать впечатления, будто я был актором, наделенным значительной свободой действий, или каким-то образом контролировал и мог решительно повлиять на принятие решений на протяжении переговоров. Напротив, пока старейшины Дакота вели переговоры с руководством Центра Искусств Уокера и представителями штата Миннесота и города Миннеаполис, у меня почти не было права повлиять на судьбу «Эшафота». Я не хочу отрицать свой статус представителя доминирующей группы (белого мужчины с привилегиями белого превосходства), но хочу